Красовская Мария Никитична

Место рождения : поселок Старая Гижига

Категория "Дети войны"

Метки : Дети войны Магаданский бессмертный полк Тенькинский район

0

История солдата

• Мария Никитична Красовская родилась в 1937 году в национальном поселке Старая Гижига. Мать – Камчадалка, отец – русский, но, как он оказался в здешних местах, она так и не узнала. Что произошло раньше – началась война или умерли отец и мать, она не помнит. Все это произошло в 1941 г. Война где-то далеко, и для ребенка это что-то непонятное. А здесь, в родном поселке, чахотка (туберкулез) косила односельчан – не успевали хоронить, лекарств не было никаких. Родителей хоронили в один день. Маленькая Маня ходила от одного к другому и все пыталась раскрыть им глазки… сама она этого не помнит, бабушка ей потом об этом рассказывала.

  Бабушка, Анна Федоровна Нефантьева, приехала к ним из Анадыря, когда родители еще болели, но в детдом их с младшим братом не отдала. Бабушку они называли мамой. Она была неграмотной камчадалкой, крещенной и верующей, как и другие родственники, а они с братом так и остались некрещеными, на вопрос Мани: «Почему?» бабушка ответила, что их отец не разрешил. Из чего можно сделать предположение, что, возможно, в Старой Гижиге он был коммунистом, и, может быть, каким-то начальником. Но это не более чем предположение. Родителей они с братом не помнят, даже фотографий их не осталось, а может и не было никогда.

  Война запомнилась светом прожекторов, которые вечерами освещали их поселок сполохами света. После войны прожекторов уже не было. Известно, что в годы Великой Отечественной в Чайбухе (ближайший к Гижиге поселок) был построен аэродром для перегона самолетов по трассе Алсиб. По-видимому, оттуда и светили прожекторы, запомнившиеся таежным детям, не очень-то богатым на развлечения, на всю жизнь. В детстве катались с горки на санках и на собаках, но более всего запомнилось постоянное чувство голода. Ели, в основном, только рыбу, часто – без соли, потому что соль была в большом дефиците, и та, каменная, крупная, ее приходилось разбивать и толочь. Бабушке тоже пришлось намного сократить свои потребности в табаке – она стала меньше курить. Документами Дальстроя подтверждается, что в 1944 г. поставки соли составили только 83 процента, а табака –менее 41 процента от, и без того заниженного в годы войны, плана. А что уж доходило до таких отдаленных от Магадана мест, можно только догадываться. Все остальное было по карточкам и в очень скудных количествах. По карточкам выдавали черный хлеб, сухие картошку, лук, морковь и свеклу, и перловую крупу и чуточку сахара. Последний был не таким, как теперь. Это были большие неопределенной формы куски, которые кололи на мелкие кусочки, часто чай пили «вприглядку» на этот маленький кусочек чтоб «надольше» хватило. О вкусе конфет вообще не знали – они появились только после войны. Радио в доме не было, как не было и электричества, лампы заправлялись нерпичьим жиром.

  В школе Маня осилила только 4 класса. Учились на эвенском, русского долго не знала, брат окончил 8 классов, потом работал бульдозеристом там же, в Гижиге. В семье было 7 собак, на них ездили за дровами. Рано пришлось начать работать, помогала за 3 рубля бабушке стирать белье у богатых русских. У самих же никакого белья не было, спали на деревянных топчанах, на оленьих шкурах, ими и укрывались. Бабушка шила торбаса, чижи, кухлянки и другую одежду из оленьих шкур, выделывать их помогала внучка. Все это куда-то сдавали, но денег не видели. Первую денежную зарплату бабушка принесла домой только после войны. Про День Победы никаких особых эмоций в памяти не осталось, говорили только, что война окончилась. Хлеба после войны стали давать больше, приехало много русских, в основном, это были бывшие заключенные. Они стали сажать картошку, капусту, другие овощи и всех этому научили. Дома никогда не закрывали, просто подпирали палкой или ведро ставили, значит никого нет.

  В 14 лет Маня уехала в Магадан, работала там няней у одной учительницы целых четыре года, нянчила ее маленького сына. Потом вернулась в Гижигу к бабушке, работала в колхозе за трудодни, пилила дрова.

  Замуж Мария хотела выйти только за русского, чтоб «мир посмотреть» и вышла… за украинца. Потом работали вместе с ним в полевой партии на Камчатке, в п. Нептун. Жили в землянке. Она сторожила склад со взрывчатыми веществами, а в конце1950-х годов переехали в тенькинский поселок Эхбы. Собствено, еще и поселка не было, только две семьи жили в строении, где половина была из бревен, а верх и крыша из палатки, но было тепло, потому что работала котельная и в этом «доме» было паровое отопление. Муж трудился на прииске, а Мария Никитична – техничкой в общежитии, а позже нянечкой в детском саду. В этом поселке ее семья прожила от его рождения и до закрытия, потом жили в поселке Чигичинах тенькинского района, Мария работала в школе-интернате техничкой, воспитывала четверых детей. Муж умер в 1975 году. Чигичинах Мария Никитична, тоже покидала в числе последних жителей в лихие девяностые, переехала в Усть-Омчуг вместе с детьми. Дети уже взрослые, есть внуки и правнуки.